Член государственной команды по фристайлу в дисциплине «хаф-пайп» Валерия Демидова – одна из самых опытнейших участниц сборной. В сезоне-2018/19 спортсменка стала первой в истории российскей истории фристайлисткой, завоевавшей хрустальный глобус в этой дисциплине. В преддверии Олимпийских игр, Валерия поведала о том, как сложился для нее прошедший сезон и поделилась планами на олимпийский сезон.

— Сезон-2020/21 был сложным. Чем он запомнился для вас?

— Было очень затруднительно, потому что заболела на одном из сборов, потому пришлось пропускать тренировочные дни. К тому же, очень не много лыжных сборов было в подготовительный период из-за того, что мы не могли выехать за границу. Перед Чемпионатом мира получилось потренироваться три недели. Запомнился Чемпионат Рф, на котором я отказалась выступать в конце. Если можно так сказать, ссора меж судейской коллегией и спортивной коллегией. И, естественно же, Чемпионат мира и после него шаг Кубка мира. Тот сезон вообще особый, стартов на международной арене практически не было. Выступление было не очень положительным, как и подготовка к этому выступлению. Потому, можно было ожидать подобные результаты.

— Трудно ли было выступать на Чемпионате мира без стандартной подготовки?

— Чемпионат мира стал первым стартом в сезоне, потому ощущалась нехватка лыжной подготовки. Как такой снег мы не видели, да еще и нехорошая погода, снег выпадает. Мы не знаем, какой ускоритель для лыж лучше использовать. В общем вышло наложение всех факторов.

— Чувствовали ли давление перед Чемпионатом мира?

— В принципе, на тот момент просто не думала об этом. Но потом, когда уже размышляла после собственного выступления, то поняла, что была нервозность в программе и нестабильность самой программки. Обычно у нас была система, согласно которой мы работаем, но мы решили ее поменять на этом принципиальном старте в сезоне. Получилось так смято, намешано и ничего не понятно. Естественно, сказалось и психологическое давление. Длительно не каталась, не выступала, а здесь надо результаты показывать. В общем, все-все-все.

— А что вышло на Чемпионате мира во время третьей пробы? Почему произошло падение?

— Без понятия. В моей жизни такое вышло впервые. Первая попытка прошла неидеально, но, в целом, хорошо. Во время второго проезда не высчитала скорость и получилось так, что меня развернуло во время 1-го из трюков. Новый элемент изобрела (смеется). И это было очень удивительно, потому что на тренировках у меня не было ничего подобного. А в третьей попытке просто сломался ски-стоп. За время моей карьеры я никогда не разламывала ни лыжи, ни крепления. Никогда не было столько падений во время стартов. В третьей попытке я была уверена на 100 процентов. Я вышла на нее в боевой готовности, а у меня ломается ски-стоп. Это было разочарованием. Захотелось отправиться домой.

— Какие эмоции испытывали в тот момент?

— Обида и злоба. На себя, за то, что захворала и не смогла тренироваться в полную силу, на то, что в Рф нет пайпа для полноценных тренировок и подготовки к Чемпионату мира. Какие-то главные вещи, которые помешали полноценно физически и психологически приготовиться к соревнованиям. Сколько мы провели времени на сборе в Красноярске, а на подушку попрыгали всего 4 денька. Сам сезон был сложный. Ковид показал, как плохо, когда не развита дисциплина в Рф. Если бы она была популярна, то у нас было больше бы способностей для подготовки. Когда границы были открыты, то мы ездили трениться в другие страны. А в том сезоне мы были обязаны сидеть дома и заниматься ОФП, прыгать на батутах. Такая подготовка делает нас самыми батутированными и накаченными, но на лыжах мы не стоим (смеется).

— Как по вашему воззрению, почему произошел такой всплеск именно на Чемпионате мира?

— У меня очень много было психических вопросов в преддверии соревнований, плюс – я единственная из нашей дисциплины представляю РФ. На меня делаются большие ставки: победительница общего зачета, как минимум должна быть в тройке. Дополнительно было давление со стороны тренера, и моя подготовленность была не настолько высокой. После перенесенного респираторного заболевания очень очень поменялось понимание пространственности. Это плохо воздействовало на тренировки на снегу, приходилось поновой учиться. Также сказалось то, что были огромные перерывы между снежными сборами, к пику формы трудно было подойти к Чемпионату мира. Когда мы были на последнем тренировочном мероприятии перед Чемпионатом мира, у меня на всех тренировках были незапятнанные проезды, не было никаких проблем. А на соревнованиях – через раз. Думаю, что пик формы не пришел. Никогда не было таких качелей в плане выполнения попыток. На мой взор, раньше все было стабильно из-за корректности горнолыжной подготовки. А в том сезоне у нас было всего три лыжных сбора – все в Швейцарии. Каждый сбор у нас была суперфорсированная подготовка: приехали и в 1-ые дни сразу же начинали вкатываться, прыгать трюки, каждый раз – как последний в плане катания. Мы обсуждали эти вопросы с Петром Валерьевичем. Но в конечном итоге мы подходили к этой подготовке более напряженными. Ранее мы приезжали и спокойно вкатываться, а в этот раз – после цикла сходу в бой.

— Если бы была возможность что-то поменять, то поменяли бы?

— Только если количество предварительных дней на снегу (смеется). Но, в принципе, добавить было нечего. Мы выезжали на снег и работали на сборах, как это возможно было, максимально старались обезопасить себя от разных респираторных заболеваний, но, к сожалению, не вышло. Несмотря на то, что все меры мы соблюдали.

— Какой настрой был перед шагом Кубка мира?

— Честно говоря, завершился старт – все, новый день. Но, видимо, все это сыграло свою роль. Невзирая на то, что соревнования проходили в одной и той же локации, погода была очень переменной. Чемпионат мира – в хорошую погоду, Кубок мира – в нехорошую. У меня снова ничего не выходило, не могла набрать скорость. Плохая подготовленность в нехорошую погоду. Думаю, что основную роль сыграла чувственная неподготовленность из-за отсутствия стартов в сезоне. После года отсутствия соревновательной практики на интернациональной арене (все этапы Кубка мира, запланированные в календаре FIS до Чемпионата мира — 2021 были отменены – прим.). Как мне кажется, неувязка лежит не в катании на лыжах.

— Какие выводы сможете сделать в преддверии Олимпийского сезона?

— Все как росли, так и вырастают. У кого больше возможностей, те и лучше будут выступать. Новенькая Зеландия, США, Канада и Китай, но мы их не лицезрели. У кого есть пайп – тот будет лучше готов. Входя в олимпийский сезон на данный момент, проблема сохраняется. Мы приехали в мае на сбор, всего четыре денька покатались из-за плохой погоды. И летом занимались ОФП и прыгали на батутах, в октябре только будет 1-ый снег в Саас-Фе на пайп. Позже уже Кубки мира и Олимпиада. Выходит опять не совсем полноценная подготовка. Если проводить параллели с прошедшим олимпийским циклом, то мы на снег вставали ранее и постоянно тренировались на лыжах. Из-за неизменных тренировок на снегу нам было обычно, не чувствовалось дискомфорта и тремора перед соревнованиями.

— В предварительный период вы получили травму на тренировочном мероприятии. Почему это вышло?

— На сборе в Швейцарии мы, как уже говорилось ранее, старались выдавить все, что возможно из условий. Команда отрабатывала трюки в воздушную подушку. Лично я работала над двойным сальто и флейером 7. Флейер шел очень плохо, а сальто шло очень отлично, я, наконец, начала его приземлять. И заключительные разы, я произнесла Петру Валерьевичу, что хотела бы еще раз сделать, на то что он ответил, что последний раз необходимо делать на пайпе. Я подумала, что он шутил, но нет, не шутил (смеется). Поехала в пайп, попробовала прямые сделать – вышло, еще – боковые несколько раз, потому что не всегда выходило скорость набрать. Говорю Петру Валерьевичу: «Я все», он спросил, волнуюсь ли я, а я не беспокоилась. В принципе, мы оба знали, что идем на риск. Но риск, в некий степени, был оправданным по той причине, что с этим трюком я могла ехать за золотом Олимпиады. Этот трюк пробовать в другие сборы, к примеру, в ноябре, — неправильно. Потому что, если бы я травмировалась не очень, то мне бы пришлось форсировать подготовку в то время как нужно было бы восстанавливаться. А поскольку травма была получена летом, возможность восстановления при легкой травме возрастала, и я могла бы войти в сезон. В принципе, я поехала на трюк, задумывалась о том, как докрутить и приземлиться, но не поразмыслила об отходе. Единственная проблема, которая была – я не распрямила колени на отходе из-за чего меня отнесло на стену, я на нее приземлилась и свалилась. В результате – у меня переломы 3-х поперечных отростков позвонков, перелом лопатки – это после обследования в Швейцарии. С коленом не такая радужная ситуация, но гласили, что через два месяца точно смогу кататься. Приехала в Москву, прошла МРТ – у меня субтатальный (практически полный – прим.) разрыв двух крестообразных связок, мениска и боковой связки. Набор – набор. Когда это стало понятно, то встал выбор: если делать операцию, то точно пропускать Олимпийские игры. Колено не сгибается, не понятно, как оно не держится. В результате приняли решение поглядеть люфт в колене, посгибать его. К концу июля стало понятно, что колено еле держится, поточнее болтается, но еще держится. Половина медиков, у которых проходила обследование, говорили, что нужно делать операцию, другая половина – говорили, что можно испытать восстановиться без хирургического вмешательства. Видимо, все доктора понимали, что с операцией шанса попасть на Олимпиаду нет. Все это время проходила восстановление. Мы рассчитывали, что мускулы закачаются и я вернусь в сезон. На восстановлении в августе произнесли, что только через два месяца станет понятно, могу я кататься либо нет, нужна ли операция. То есть, в конце октября стало бы понятно, что делать, а мне нужно было к концу сентября – началу октября быть готовой к лыжам. Все было тяжело и не понятно, в подвешенном состоянии находилась все лето. Но уже на данный момент это подвешенное состояние стало более определенным. Я выяснила, что в моей семье будет пополнение, потому этот вопрос, наконец-то, решился, пришло осознание, как его решать. Врачи говорили, что я сама усвою по поводу люфта. Во время физической нагрузки я не очень обращала внимание на колено, но на лыжах это было бы очень проблематично.

— И какое решение вы приняли?

— Оперативное вмешательство пока что, по беспристрастным причинам, невозможно. На данный момент буду закачивать колено, так как есть вероятность, что за более длиннющий промежуток времени колено можно восстановить лучше. Есть возможность, что без операции все вопросы получится решить.

— Не грустно ли не поехать на Олимпийские игры? Либо, все-таки, радость от того, что скоро у вас будет пополнение в семействе важнее?

— Не задумывалась о том, что мне обидно. На самом деле я задумывалась о ребенке после Олимпийских игр. Но травма очень повлияла на будущие результаты. Было не понятно, стоит ли с таковой травмой ехать на Игры, правильно ли это для здоровья. Когда у человека травма, то он компенсирует ее кое-чем другим. Если бы я усложняла программку – была бы вероятность дотравмироваться, получить новые травмы. Был вопрос насчет необходимости поездки в Китай. Когда мы с тренером обсуждали эти вопросы, он мне произнес о некоторых вариантах: либо возвращение в полную силу, или нет никаких возможностей возвращения, или же ты едешь со средней программкой, в случае, если все более-менее нормально. Но, как он произнес, «зная тебя, ты не можешь просто так приехать и выступить». Я все это понимаю, это было большой неувязкой и вопросом. Все три месяца находилась в неизменных раздумьях, потому что ехать на Олимпиаду просто так…Я ехала на Олимпиаду за медалью. В моей ситуации медаль находилась в подвешенном состоянии, если я не могу кататься в полную силу и больше – то, возможно, я могу рассчитывать на третье место, но, это только в случае усложнения программки. А усложняться – это рисковать своим здоровьем, дотравмироваться. Все же упиралось в травму. Узнав эту новость, быстрее, обрадовалась, потому что сделаю паузу, восстановлюсь, смогу правильно оценить свое здоровье, и, возможно операция не пригодится. А если придется оперироваться – то есть больше времени на восстановление, поэтому что в преддверии Олимпийских игр мы бы пробовали восстановиться резвее, чтобы принять в них участие. Все это – форсирование подготовки. Я уже выступала на Играх, показала хороший результат. А ехать на Олимпийские игры не за медалью – уже не любопытно.

— Думали ли про свою карьеру в перспективе? Что же будет далее?

— На текущий момент не задумывалась об этом. В приоритете на нынешний день – мое здоровье, думаю о том, как все будет проходить, что это вообщем такое (смеется). Если вдруг во мне что-то сломается, «ой, все, я – мама», то останусь дома пить чай. А может быть скажу, что в спорте отдала почти все, отпустите меня кататься. Без понятия. Вообщем не загадывала на такой длительный срок.

— Вы уже были в Китае, понимаете местную трассу. Насколько она специфична?

— Да, у нас там проводился шаг Кубка мира. Никаких специфических особенностей. Там холодно, более жесткий пайп. Но, мы всегда там были в декабре, а как будет в феврале – непонятно. Это же Олимпийские игры – там все будет на высоком уровне. Но трасса в Китае мне всегда нравилась.

— Можно ли ее сопоставить с российскими пайпами?

— Нет. Поэтому что в нашей стране нет суперпайпа, а там конкретно такой. В Красноярске каталась неделю на Чемпионате Рф, больше не было возможности. Но там неплохой пайп, меньше, но хороший. Как будет в этом году в Миассе – непонятно. Они должны были купить большую фрезу для строительства и подготовки пайпа, чтоб трасса соответствовала международному уровню. Но когда построят – непонятно, и сможет ли сборная на ней потренироваться.

— По вашему воззрению, могут ли возникнуть проблемы с адаптацией к пайпу на Олимпийских играх?

— У нас никогда не было суперпайпа, но заморочек с адаптацией не было. У нашей команды не должно быть заморочек с адаптацией. Зависит от количества прокатов, способностей тренировок в разных погодных условиях. Думаю, что в этот сезон у нашей команды равные шансы по сопоставлению с другими сборными, если не брать в расчет летний шаг подготовки. Летом многие тренировались в США, мы туда не смогли поехать. Если брать время с октября – ноября, я думаю, что тренировочные периоды у нас будут равные.

— Вы нередко называете себя «мамой» и «бабушкой» в команде. Как это родилось?

— В команде очень нередко психологически помогала ребятам. У нас даже с Федей Муралевым бывали моменты, когда мы называли друг друга «мать» и «сын», потому что бывали случаи, когда я его психологически настраивала. И когда он психологически не готов к чему-то, не принимает информацию от тренера, я ему доношу информацию. Наверняка, из-за того, что у меня большой бэкграунд в соревновательной практике – Кубки мира, Чемпионаты мира, Олимпийские игры. Я больше могу поведать о чем-то, ко мне очень нередко ребята обращаются по каким-то вопросам. Просто по той причине, что я и с тренером издавна работаю, знаю к нему подход, помогаю остальным отыскивать общий язык с тренером. Говорю о каких-либо базовых вещах, например, застелить постель либо помыть пол. Вот в этом плане я всегда была матерью в нашей команде. Когда Федя вызнал, что я стану мамой, он шутил, что у него появится братик либо сестричка. Вспоминая прошлые годы, когда я была самой юный в команде, старшие ребята – Рома Егоров, Паша Чупа, все равно, называли меня матерью. Выполняла роль женщины в нашей команде. А еще у меня больше всех травм, хрущу повсевременно (смеется). Это забавно. Смешная история была на последнем сборе, когда мы были в Швейцарии. Жили совместно с Сашей Глазковой. У меня затекала спина, потому надо было прохрустеться, и я оборотилась, начинаю хрустеть и так один раз в 15-30 минут. Она на меня поглядела и назвала бабулей. Такие шутки, которые оказались не шуточкой.

— Не мешает ли это тренировочному процессу?

— Схожая атмосфера не мешает тренировочному процессу. В неких ситуациях даже помогает, более расслаблено все проходит. Время от времени бывает, что на тренировках какое-то напряжение, которое не так положительно сказывается на процессе. Тогда мы стараемся разрядить обстановку. Вообщем у нас дружная атмосфера в команде, стараемся помогать друг другу.

— Как команда отреагировала на то, что вы пропускаете этот сезон?

— Все ребята отличные, думаю, что они справятся и без моего присутствия. Я, быстрее, старалась помогать им держать себя в руках на сборах. Много из нашей команды уходило ребят, все будет в порядке. Дружественная атмосфера никуда не уходит. «Бабушка» на удаленке – я на связи (смеется).

— А вообщем насколько возраст влияет в хаф-пайпе?

 — У нас очень омолодилась команда и продолжает омолаживаться. Ранее, как мне кажется, я была самой юный в сборной – 15 лет. А сейчас таких практически половина. Смотришь и думаешь – ну у нас и малыши. Если вдруг Рома Егоров решит окончить – то у нас останутся молодые ребята. Все рано либо поздно заканчивают карьеру. А если гласить о начале спортивного пути, то, чем ранее – тем лучше. Легче пробовать что – то новое. Есть трюки, которые взрослые спортсмены уже не исполняют, а в детском возрасте – самое то, развитие вестибулярного аппарата, плюс – нужные навыки, страха меньше, возможность пробовать более сложные трюки. И физическая нагрузка переносится.

— А если гласить про выступления на международной арене?

— Зависит от человека. Не от возраста, быстрее, от психологического настроя. На международной арене, как мне кажется, не оказывает влияние. Просто нужен накат, какая разница, в каком возрасте.

— Какой совет сможете дать тем, кто только приходит в команду?

— Побыстрее понять, что они – в сборной команде страны. Поэтому что не у всех оно есть. И это осознание дает толчок к тренировкам. В некий степени, когда ты осознаешь, что ты член государственной команды, особенно олимпийской, то появляется одушевление, что я – один из лучших. Это дает толчок в плане саморазвития и психического подхода к работе. Физического, потому что больше тренируешься. Главное – это осознание, где ты находишься и что для тебя нужно делать. Отдача на тренировках. Я всегда старалась отдаваться на тренировках на 100-110 процентов, а на соревнованиях – еще больше. Самокритика помогала и помогает, но не в критичной форме.

— До фристайла вы занимались фигурным катанием. Какой вид спорта для вас лучше?

— Фристайл мне больше нравится. Спортсмены. Круг людей, с которыми общаешься в процессе. Классная федерация, сотрудники хорошо подобраны. Честно говоря, не сталкивалась с другими спортивными федерациями, но у нас есть люди, которые стараются посодействовать спортсмену, вне зависимости от обстоятельств. Не уверена, что во всех федерациях так. Наверняка, потому что у нас не таковой большой поток спортсменов.

— Как спорт посодействовал вам в жизни?

— Посодействовало в плане психологического состояния. Мне кажется, что я очень закаленная к людям. Я очень размеренна к ним. Если у человека некий специфический голос, манера общения или поведения. На соревнованиях стрессоустойчивость играет важную роль, поэтому что соревнования добавляют нервотрепки. А если ты спокоен – то все выходит.

— Перейдем к вопросу развития фристайла. По вашему воззрению, от чего оно зависит?

— Трассы. Инфраструктура. Если есть трассы, есть люди, заинтригованные в обучении катания на лыжах. Естественно, будет спрос на инструкторов. К тому же, бывшие спортсмены могли бы стать инструкторами по всей стране. Но вначале, как я понимаю, это убыточно для курорта – содержание трасс, много заморочек. Наверное, упирается в финансовый вопрос. Трассы – позже идет интерес к инструкторам – потом возникают школы и спортсмены.

— А как же медийность?

— Медийность может раскрутить фристайл. Но все это, — непростая система. Медийность раскрутит, потом породит запрос – а где? – позже появится. Длинная цепочка, но, как мне кажется, она зациклена.

— Оказывает влияние ли медийность на развитие вида спорта?

— Думаю, что это оказывает влияние. Со своей стороны я максимально старалась стать примером. Мне казалось, что я каким-то образом подтянула спортсменов. Но это трудно сделать. Со мной мало кто разговаривает, стесняются, всем кажется, что я какая-то очень крутая. Но все равно, пока спортсменов нет – кто будет тянуться? Как спортсмен, я старалась давать анонсы. Какие-то мои подписчики писали, что они ездили прокатиться к Петру Валерьевичу. Это, конечно, развивает фристайл. Другая сторона медийности: кто будет говорить о хаф-пайпе, если нет результатов? Все закольцовано.

— У вас пик медийности после того, как вы захватили хрустальный глобус. Утомила ли она вас тогда?

— Не могу сказать, что утомляло, поэтому что не было большого потока. Я выиграла Кубок мира, мне позвонили и написали. Всего около 3-х интервью вышло. Новостей было больше, как мне кажется. Позже еще несколько интервью. Больше 10 точно не было. В принципе, мне от этого нет ни плюса, ни минуса. Мне нравится это тем, что можно отлично прокачать свою речь. Начинаешь прокачиваться, в особенности, если даешь интервью тем людям, которые не знают про хаф-пайп, разъяснять. А так – в принципе – не утомляло, этого было незначительно. Это довольно много для хаф-пайпа. Ранее вообще не видела интервью про нашу дисциплину. Хотелось бы веровать, что возникнет еще больший интерес.

— Вы довольно открытый человек. Сложно ли быть повсевременно позитивной и открытой?

— Трудно постоянно выкладывать позитивные новости. Не все желают видеть, что у человека все замечательно. А соцсети – это только положительные стороны. Думаю, что очень сложно принимать хейтеров в соцсетях. Чем больше подписчиков, тем больше контента, тем больше хейтеров. Когда выкладываешь пост, смотрите – я мастер спорта, интернациональный мастер спорта, заслуженный мастер спорта. У меня всегда что-то происходит. На самом деле у меня много хейтеров, повсевременно кто-то пишет, какая я плохая, что эра Демидовой закончена и слава богу, что я выпендрежница. На самом деле, я лояльно к этому отношусь. И для меня весело, как у кого-то люто подгорает от того, что я работаю над собой. У каждого человека есть свои нехорошие стороны в жизни, у меня они тоже есть. Но многие не обращают на это внимание. К тому же, трудно вести тот же инстаграм, когда нет фото. Все лето из-за восстановления у меня не было никакого контента. Ну не буду же я выкладывать фото в 15 лет? Странно будет выложить фотки с брекетами, к примеру. Я начала замечать, что я нахожусь в статусе домашней жизни, мне хочется фотографий. Но не в таковой степени, как это было, например, в 2016 году, когда я очень нередко ходила на фотосессии. Теперь я более размеренна. Многие говорят, что надо больше выкладывать собственной фигуры, ты же модель-блогер, чтобы количество подписчиков росло. А я не желаю блогером-моделью, какой – то куклой, я – личность. У меня есть фото, которые рассматриваю достаточно длительное время перед тем, как их выставить. В очень осторожном количестве выкладываю подобные фотографии. Но мне кажется, что завлекать фотографии должны своей красотой, а не женской фигурой.

— А как относитесь к критике?

— Нет, не цепляет. Меня тревожит конструктивная критика. Она цепляет не до обиды, напротив, мотивирует работать над собой. А когда люди просто нехорошие высказывания пишут – это конструктивно. Но весело на это посмотреть.

— Вы гласили о развитии речи. Не думали ли о комментаторской работе, к примеру?

— Я не против испытать покомментировать. У меня друг комментировал Чемпионат мира. Мне кажется, это увлекательный эксперимент и опыт.

— Невзирая на плотный график, вы достаточно огромное количество времени уделяете своим увлечениям. К примеру, психология. Как вы ею увлеклись?

— Наверняка, это пошло от общения с ребятами, когда помогала им преодолевать какие-то барьеры, осознать тренера. Мне интересна психология, читала несколько книжек Курпатова, очень интересно. Мне понравилась история про мыслительную жвачку, начала мыслить над этим и пришла к выводу, что у меня ее нет. Ранее она у меня была, а на данный момент, видимо, я нахожусь в таком дзене, что у меня ее вообщем нет. Один раз у меня было такое, когда я детально разбирала полученную травму: что делала, как, для чего, почему. Прокрутила все-все-все, поняла, что не распрямила ноги – единственная вещь, о чем я задумывалась. Не было каких-то набросков мыслей, которые не решаемы. Очень любопытно в плане психологии дальше развиваться. На данный момент учусь в магистратуре, чаще хожу на занятия. У нас есть пара «теория спорта», мне она очень нравится, поэтому что на ней все доступно и любопытно объясняют и очень много вещей, который я подсознательно понимала, но не могла сконструировать, например, о пиковости формы, форсировании подготовки в молодом возрасте. То есть, если подходить к подготовке, то можно вывести спортсмена на пик формы и вести его много лет. Это очень любопытно.

— Думали ли о тренерской работе?

— В принципе, психология идет к тренерской деятельности, она очень влияет на работу. Если нет психической подготовки у тренера, то работа со спортсменами сводится к нулю. Мне нравится тренерская работа, мне бы хотелось испытать, но я не уверена, что на данный момент это возможно. Когда я думала о схожей деятельности, насколько я готова, например, стать тренером сборной команды. Поэтому что это риск, даже небольшой, даже если все верно выстроено. Потому что каждый новый трюк – это риск получения травмы, а травмы есть всюду. Как бы я относилась к этому, как бы с этим работала – не знаю. Вот этот момент меня напрягает. Когда я травмировалась во время прыжков в подушку, если бы я была на месте тренера, то у меня был бы шок» «Ты как это сделала?» (смеется). Вот потому я и не уверена, но мне это любопытно. Возможно, инструктором или консультантом в работе с детками. Говоря о тренерстве, мне бы не очень хотелось навечно покидать дом. Шесть лет езжу, не переставая, на сборы, за исключением восстановительного периода после травм, и я так скучала по родителям. На данный момент же я вижусь с ними почаще, становлюсь ближе. И я понимаю, что если снова уеду на олимпийский сезон, то не буду видеться с супругом, ребенком, родителями. Придется их возить с собой. Да, много вопросов в этом. А вот консультантом либо инструктором – да. Приехать на сбор, поглядеть, где – то подсказать, понаблюдать за ростом спортсменов. Если рост очень сильный – то слегка затормозить, если неспешный – понять в чем причина. Здесь, все-же, наверное, речь больше о психологических моментах.

— В таком случае, не рассматривали ли для себя возможность заниматься спортивной психологией?

— Да, задумывалась. Думала вообще о психологии. По сущности, это те же основы. У спортсменов все те же трудности, что и у людей, не занимающихся спортом. Просто в спорте я понимаю, то есть, есть что добавить. У спортсменов многие препядствия приходят из личной жизни. Как мне кажется, все-же, обычная психология играет больше роли, ежели спортивная. Я уже отучилась на тренера, можно отучиться на психолога.

— А получить дополнительное образование того же психолога?

— Пока не думала об этом. Когда поступала в магистратуру, то задумывалась, что могу не пройти. Размышляла, что, если не поступлю, то у меня будет год, чтоб подготовиться к поступлению в другой области. Поступала на спортивное направление, поэтому что мне все ясно и понятно, как обучаться и что делать и из моего диплома можно сделать магистерскую диссертацию. Инспектировала, насколько могу. В итоге поступила на бюджет. При этом, понимала, что, если буду поступать в другие университеты по другим профилям – придется учиться на коммерческой базе. На бюджет в какие-то крутые университеты – непросто поступить. Поэтому подумала, что отучусь, закончу, позже рассмотрю другие варианты. Может быть, это будут курсы всех сфер, которые мне увлекательны. Если есть понимание, то можно испытать двигаться дальше.

— Еще в вашем перечне хобби – рисование и фотография. Как вы пришли к ним?

— Если мы говорим о фото, то я начала после того, как восстанавливалась от старенькой травмы. Мне всегда нравилось фотографировать, но у меня не было неплохой техники. И я ее решила приобрести. Мне понравилось, у меня есть акк в инстаграме, где делюсь своими снимками. В этом можно развиться, но это непростая и большая структура, но в нее трудно пробиться. Есть мелочи, которых я не знаю, для этого необходимо сходить на курсы. Когда у меня есть время, желание и силы – я этим занимаюсь. Отрисовывать начала в тот же период. Наверняка, старалась заменить активность. Либо рисовать, или вышивать, либо фотографировать. А психология – конкретно из-за копания в себе. Было любопытно, почему кто-то волнуется перед стартом, а я – нет. Вообщем всего два раза в жизни беспокоилась перед стартами – это на дебютном Первенстве мира, когда у нас было заместо двух попыток было три. Олимпиада – перед 2-ой попыткой в квалификации. А в конце вообще волнения не было. И перед Чемпионатом мира и шагом Кубка мира – но там даже не волнение, а непонятное состояние. На тех 2-ух соревнованиях меня трясло, а в этом случае – непонятные чувства, апатия или нет. Это интересно учить, понимать, как от этого избавлять. И все люди различные, к каждому нужно найти подход. У всех различные подходы, это очень сложная работа, но увлекательная.

— Вы увлекаетесь психологией. Наверное любимая книга из этой области. И вообщем, есть ли у вас избранное литературное произведение?

— Трудно сказать. Михаил Сергеевич (Носов – главный тренер сборной Рф по фристайлу – прим.) посоветовал прочесть «Лезвие бритвы» Ивана Ефремова. Мне эта книжка понравилась. Но она довольно сложно вначале шла, но потом пришло понимание, что любая глава – это отдельная история. И я поняла, что это очень круто, что я могу узреть картину с разных сторон как мне всегда было любопытно. «Три товарища» — интересная книга про отношения. Больше люблю классическую литературу, если гласить о психологии, то тут сложно что-то порекомендовать. В подобных книгах информация приблизительно однообразная, но из каждой возьмешь что-то свое.

| По материалам ffr-ski.ru.